Арсений Газизов родился в 1999 году в Санкт-Петербурге. Обучался в Средней специальной музыкальной школе при Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Н.А. Римского-Корсакова (класс Заслуженного артиста России, доцента Александра Шило). Выпускник Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Н.А. Римского-Корсакова, в которой окончил также ассистентуру-стажировку (класс того же педагога). С 2022 года обучается в магистратуре Высшей школы музыки им. Ханса Эйслера в Берлине (класс профессора Гунарса Упатниекса). С 2022 года – артист Заслуженного коллектива России Академического симфонического оркестра Санкт-Петербургской филармонии им. Д.Д. Шостаковича. В 2020 году стал победителем I Всероссийского конкурса исполнителей на оркестровых струнных инструментах «Молодые виртуозы России» (Ростов-на-Дону) и лауреатом II премии в категории «Виртуозы» международного онлайн-конкурса контрабасистов Й.М. Шпергера “International Double Bass Quarantine Challenge”  (Германия). 2021 год – победитель IV Всероссийского конкурса артистов симфонического оркестра, номинация «Струнные инструменты: контрабас» (Москва). В 2022 году стал лауреатом I премии международного конкурса им. Стравинского. В 2023 году – лауреат III премии международного конкурса контрабасистов в Намюре (Бельгия). В 2024 году – обладатель Гран-при и специального приза за техническое мастерство на конкурсе «London Young Musicians» (online). В 2025 году стал лауреатом II премии XIV международного конкурса контрабасистов им. Карла Диттерса фон Диттерсдорфа (Словакия). Участник программ Санкт-Петербургского Дома музыки с 2020 года.

Санкт-Петербургский Дом музыки (СПДМ): Конкурс Карла Диттерса фон Диттерсдорфа в Словакии стал очень удачным итогом уходящего года. Расскажите об этой победе.
Арсений Газизов: Я живу по принципу: если есть какие-то возможности, их ни в коем случае нельзя упускать, нельзя отказываться от них в пользу отдыха или развлечений. Может, это не всегда правильно, но лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть, что не сделал. Но перед этим конкурсом я думал, что сделаю исключение, ехать на него мне казалось абсолютно бессмысленным. Дело в том, что прямо перед конкурсом у Заслуженного коллектива России, где я работаю, были гастроли во Вьетнаме почти на неделю. Получается, что я неделю прямо перед конкурсом не занимаюсь, так как занятия в поездке на оркестровом контрабасе никак не помогают, а могут и помешать (у оркестрового и сольного контрабаса различается строй).   Разве только упражнения и гаммы поиграть. Потом, когда все с гастролей летят домой, я сразу лечу на конкурс, беру незнакомый контрабас, привыкаю к нему за один день, и всё – надо выходить играть. Всё-таки поехать меня надоумили друзья, я же всё равно готовился к конкурсу, и какой бы ни был результат, терять такую возможность нельзя. Я очень рад, что поехал, познакомился с замечательными контрабасистами, встретил профессоров, с которыми знаком ещё с тех времён, когда они приезжали в Россию на контрабасовый фестиваль, организованный моим учителем – Александром Шило.

СПДМ: Как Вы начали заниматься музыкой и когда в Вашей жизни появился контрабас?
Арсений Газизов: В семье музыкантов у меня нет. Но тяга к музыке у меня была с самых первых лет жизни, я очень любил петь и хорошо интонировал ноты. В 4 года я начал заниматься на фортепиано с учительницей, которая к нам приходила на дом. У моего дедушки, учёного-океанолога, есть друг, жена которого – Елена Матусовская, оперный концертмейстер в Мариинском театре. Она меня познакомила с преподавателем из ССМШ – Натальей Иосифовной Броверман, у которой впоследствии я учился на фортепиано. Наталья Иосифовна очень хотела, чтобы я стал пианистом или виолончелистом, но я упорно стремился играть на скрипке. А знаете, почему? Это самое смешное. Есть такой замечательный советский фильм режиссёра Леонида Нечаева – «Приключения Буратино». Так вот там был говорящий Сверчок, который играл на скрипке. Мне очень хотелось сыграть эту мелодию. Вообще, в этом фильме замечательная музыка и песни, я до сих пор многие помню наизусть. И я пошёл заниматься на скрипке к Ларисе Александровне Барановой. Ещё в том же возрасте меня родители отвели в хоровое училище им. Глинки, и меня туда готовы были взять, но, как я уже сказал, я хотел именно заниматься на инструменте. В итоге на скрипке я играл 9 лет, в первые годы даже довольно удачно. А потом тяжёлый подростковый возраст, нежелание заниматься, лень. Часто в этом возрасте дети бросают музыку, а иногда скрипачей и виолончелистов переводят на контрабас, дают им второй шанс. Я тоже перешёл на контрабас в 2014 году, и это была любовь с первого взгляда. Я очень хорошо помню первую специальность, когда я пришёл к Александру Алексеевичу, и он мне показывал позиции: "Вот смотри, 1 и 2 пальцы – полтона, 1 и 4 – тон. Понял? Ну, давай, играй гамму". Я был поражён его отношением к ученикам, его отдачей и любовью к инструменту. Этим он и меня заразил.

СПДМ: Можно ли воспитать любовь к музыке?
Арсений Газизов: Можно, как и с любым воспитанием, самое эффективное – воспитание на собственном примере. Так делает мой шеф. А если говорить не о студентах, а о детях, то сейчас существует много разных замечательных концертов для детей разных возрастов, которые разовьют интерес и любовь к музыке. Мы тоже этим занимаемся вместе с артисткой Мариинского театра Марией Александровной Шило и квартетом контрабасов "Quattrobass", организуем потрясающие концерты для детей. Мне очень нравится играть для них – самая благодарная публика. Только умоляю: родители, не приводите детей на взрослую и серьёзную музыку, к ней даже взрослые-то не всегда бывают готовы! Мама рассказывала, как её в детстве заставляли ходить на оперу, она ходила на «Бориса Годунова» – это не то, что нужно детям. Как правило, им это скучно и неинтересно. Когда мы в оркестре играем какую-нибудь длинную симфонию, я иногда вижу в зале спящих или скучающих детей, мне становится грустно. Так они музыку не полюбят. Детей нужно приводить на детские концерты. Да и взрослым это тоже будет интересно.

СПДМ: Что Вам даёт опыт обучения в Германии?
Арсений Газизов: Я поступил в магистратуру Берлинской высшей школы музыки после окончания Консерватории. Одновременно с этим я поступил в Высшую школу музыки в Детмольде, ассистентуру нашей Консерватории и в Заслуженный коллектив России. Не смог сделать выбор, отказался только от обучения в Детмольде, остальное стал совмещать. Поскольку работа в оркестре, концерты и учёба не позволяли мне так часто ездить в Германию, как хотелось бы, я продлил обучение, и вместо двух лет учусь четыре. Предстоящим летом обучение заканчиваю. Интересно то, что школы во многом схожи. Одним из первых преподавателей контрабаса в Санкт-Петербургской консерватории был Вацлав Бех. Он привнёс принципы чешской контрабасовой школы к нам, и с тех пор она преобладает. Мой профессор в Берлине Гунарс Упатниекс – латыш. Сначала он учился в Риге у Сергея Бринмуса (Бринмус тоже учился в Петербургской консерватории), затем Гунарс два года занимался с Александром Шило и собирался поступать к нам. Но в итоге уехал в Брно, в Чехию, учиться у Милослава Елинека. Через какое-то время он выиграл конкурс в Берлинскую филармонию и стал преподавать в Берлине и переехал туда. Поскольку корень контрабасовых школ у нас общий, то принципы звукоизвлечения, музыки, техники совпадают с тем, чему меня учил Александр Алексеевич, но Гунарс смотрит на них под другим углом и даёт мне подступиться как бы "с другой стороны".   Это очень расширяет кругозор и позволило мне сильно вырасти в профессиональном плане, объединив в голове то, чему меня учат оба преподавателя. Мне есть с чем сравнивать, у меня было много мастер-классов с другими профессорами, и бывает, что они учат совершенно противоположным вещам. Тут, конечно, нет правых и неправых, музыка – дело субъективное, надо выбирать, что кому подходит. Поэтому я очень рад, что отношение к тому, как надо играть на инструменте, совпадает у моих педагогов и, соответственно, у меня с ними. При этом всё-таки было несколько раз, что в каких-то вопросах они мне говорили абсолютно противоречивые вещи, в этот момент у меня "плавился мозг", потому что оба педагога очень убедительны, и обоим я доверяю. Но в итоге я сумел найти компромисс в этих вопросах, что тоже способствует профессиональному росту.

СПДМ: Ваш педагог по школе и Консерватории Александр Шило продолжает быть Вашим наставником? Вообще музыканту в самостоятельной концертной жизни нужен помощник?
Арсений Газизов: Александр Алексеевич для меня гораздо больше, чем просто наставник. Настолько быть вовлечённым в судьбу учеников, так сильно любить своё дело и музыку – это вызывает у меня невероятное уважение и заставляет следовать его примеру. Он взращивает в нас не только музыкальные, но и человеческие качества. Прививает не только любовь к музыке и контрабасу, но также порядочность, честность перед самим собой и другими. Я закончил у него обучение в 2024 году, но до сих пор перед выступлениями хожу к нему поиграть, а после каждого выступления звоню и рассказываю, как всё прошло. Да и просто так прихожу к нему пообщаться.   Когда долгое время занимаешься сам, ухо "замыливается", поэтому я считаю, любому музыканту нужен человек, которому можно показаться перед выступлением, который со стороны оценит тебя свежим взглядом. И очень важно, чтобы взгляды на исполнение у этих людей совпадали, чтобы было доверие. Так же я всегда к нему обращаюсь за советом в каких-то ситуациях, которые могут не касаться напрямую исполнительства, но касаются моей жизни.

СПДМ: С 2020 года Вы сотрудничаете с Санкт-Петербургским Домом музыки. Легко ли было попасть в «Музыкальную сборную России»? И что в Вашу концертную жизнь привнесла игра в этой команде?
Арсений Газизов: Основные сложности происходят в процессе подготовки, в занятиях. А когда я играю куда-то прослушивание или конкурс, это уже результат работы. Для меня подготовка к серьёзным конкурсам и концертам – это когда я всё своё время (за исключением работы в оркестре) посвящаю занятиям.   В выходные дни – с 8-9 утра до 10-11 вечера. С перерывами, конечно. Некоторые коллеги говорят, что если заниматься с "головой", то хватает трёх-четырёх часов. Я с ними не согласен, потому что в моей жизни бывали времена, когда я готовился к нескольким конкурсам подряд, и там только чистой музыки, если всё играть в концертном темпе, часа на три было. Когда я поступал в Берлин, конкурс был больше 30 человек на 2 места.   Но само прослушивание играть не сложно. Разве только эмоциональное напряжение и переживания во время конкурсов, прослушиваний и концертов можно назвать "сложностями".
Проекты Санкт-Петербургского Дома музыки дают возможность выступать сольно, что для меня невероятно важно, так как даже многие контрабасисты не считают контрабас сольным инструментом, и находить возможности для выступлений очень сложно. Я хочу представлять публике контрабас как сольный инструмент, который ничем не уступает скрипке или фортепиано, и вроде как у меня это получается. Часто после концертов ко мне подходят слушатели и признаются, что не ожидали, что на контрабасе можно так играть.

СПДМ: В программах Дома музыки Вы часто исполняете Боттезини. Лично для Вас в чем феномен этого музыканта и его сочинений?
Арсений Газизов: Музыка Боттезини – основной костяк нашего репертуара, который не очень обширный. Боттезини был известным музыкантом, дирижёром, композитором и даже несколько раз выступал в Петербурге в качестве солиста-контрабасиста.   Его музыка может напомнить произведения Джузеппе Верди, с которым он дружил, а также она очень глубоко раскрывает возможности контрабаса, демонстрируя его, с одной стороны, как виртуозный инструмент, а с другой стороны – удивительно нежный и мягкий инструмент, с богатым и глубоким тембром.

СПДМ: Контрабас – очень эффектный «партнер» по сцене за счет масштаба, фактуры. У Вас бывает желание в свою игру добавить немного драматического действия?
Арсений Газизов: Практически никогда. Я преподношу контрабас для публики как серьёзный сольный инструмент, а не как цирковой номер.   Музыкант должен выражать свои чувства и вызывать эмоции у зрителей своим исполнением, а не какими-то сценическими действиями. Всё должно быть искренне, а нарочитые эмоции и телодвижения – это не моё. Но кому-то подходит такой формат, я не осуждаю, говорю лично за себя, на всё найдется слушатель. При этом, обучая детей в музыкальной школе, я пользуюсь эффектностью контрабаса, в особенности на первых, ознакомительных занятиях. Показываю им, как можно крутить инструмент, стучать по нему, играть глиссандо, con legno и множество других весёлых трюков. Если играешь произведение, где не так много музыкального материала, а больше надо устроить "шоу", показать виртуозность или техническое владение инструментом, например, «Венецианский карнавал» Боттезини – там я допускаю драматические действия, но всё-таки предпочитаю это делать в музыке, а не внешними телодвижениями.

СПДМ: Как Вы относитесь к юмору на классической сцене?
Арсений Газизов: Это допустимо, но в меру. Всё зависит от произведения и жанра. На детских концертах, которые мы организуем, без юмора не обойтись.

СПДМ: Играя сочинения, написанные не для контрабаса, не возникает беспокойства по поводу сравнения с оригинальным исполнением? Сложно ли «переиграть», например, виолончель в Концерте Шостаковича?
Арсений Газизов: Нет, беспокойства не возникает. И стремления "переиграть" виолончель нет. Мне просто нравится музыка, нравятся виолончельные произведения, я хочу их сыграть и играю, хоть это и сложнее, чем на виолончели. При этом я учу произведения по оригинальным нотам и практически ничего не меняю, чтобы не терять замысел композитора. Кроме того, это даёт много плюсов для общего контрабасового уровня. Раньше никто и не думал, что на контрабасе можно сыграть Концерт Шостаковича, а Концерт Сен-Санса играли на октаву или на кварту ниже. Исполняя подобные произведения, можно увеличить контрабасовый репертуар и придать этим произведениям новую глубину звучания и прочтения. Это новый уровень в исполнительстве на контрабасе.   Когда современные композиторы увидят, что на контрабасе можно играть, как на виолончели, только у нас глубже и интереснее тембр, как я думаю, то они и охотнее писать будут для него.

Интервью подготовила Татьяна Михайлова